Трезвая Сибирь Трезвый Красноярск

ТРОЛЕБУЗИНЫ

Ночью 25 декабря 1942 года в городе хозяйничала метель. Окна Уральского краеведческого музея, облепленные мокрым снегом, подрагивали от порывов ветра.
Младший научный сотрудник Тролебузин Виленор Иосифович и по совместительству ночной сторож открыл дверцу печи. Он методично разламывал ноги древнего идола на мелкие кусочки и бросал их в огонь. Два стержня из неизвестного камня, обнаруженные в голенях ног идола, стояли в литровой банке, залитые воском.
Там, где находились стержни, дерево было выжжено изнутри. Ладони Виленора покалывало, сердце учащенно билось. Он со страхом ожидал приступа астмы.
В окно постучали. Виленор, дрожащими от волнения руками, поставил банку со стержнями в валенок и надел на него другой.
«Теперь есть надежда узнать тайну силы, намоленной за тысячи лет», – распалялось воображение Тролебузина.

Старший брат Виленора, Борис, был человеком прагматичным, с хорошей интуицией. По неведомым источникам для Виленора он был в курсе его дел. Виленор жил на втором этаже в просторной комнате двухэтажного деревянного дома времён Демидовых. Борис явился под вечер в возбуждённом состоянии. Не снимая пальто, он сел на кровать и, не глядя на брата, гневно заговорил:
– Моё терпение кончилось! Ты и твои придурки уже уничтожили вещиц на миллионы. Ты хоть понимаешь, идиот, сколько могли стоить эти ноги идола, покрытые солярной символикой. Немцы бы отвалили за них миллион марок. Они носятся по миру в поисках этой свастики, как евреи в поисках Золотого тельца. Ты пойми, если немцы придут на Урал, они найдут историческое обоснование своего присутствия независимо от находок вашего музея. Но, продав эти находки им, мы могли бы купить у них счастливый билет в Америку, в Швейцарию, куда угодно.
– Немцы целенаправленно убивают евреев! – с вызовом бросил Виленор.
– Ты идиот! У кого есть деньги, тот заказывает себе любой курорт, а не место в гетто. Может, ты мне назовёшь хоть одного еврея-миллионера, томящегося в концлагере?! – Борис встал и схватил брата за плечо. – Если ты не найдешь то, что ещё можно выгодно продать, я не протяну тебе больше руки помощи. Вспомни, сколько раз я помогал тебе? А белый билет?!
– Ты знаешь, что проблемы с моим зрением и астма – настоящие. А вот твой белый билет – липа! Дружить с немцами?! Опасно есть из одной миски с дьяволом!
– Ладно, все мы тут «невиновные». Ты пойми, ещё год, и немцы будут здесь! Твои левиты или, как вы себя там называете, «союз еврейских мудрецов» тебе не помогут.
– «Уральский союз еврейских мудрецов» – так правильно, – сказал Виленор, искоса глядя на брата. – А без Шая Исааковича ты вообще теперь мало чего можешь.
Виленор имел в виду дружеские отношения Бориса с Филиппом Исаевичем Голощёкиным. Видным революционером и знаменитым участником расстрела царской семьи. Голощёкин был арестован по приказу Берии в 1939 году, обвинен в антисоветской деятельности и педерастии, а в 1941-м расстрелян.
– Вот меня удивляет, как появился класс советских евреев всего за два десятка лет большевистского режима. Вы хотите и мир осчастливить своим интернационалом, и евреями остаться. Так, наверное, хотел и Ленин, и Троцкий. А сделал вас всех грузинский семинарист. Мудрецы хреновы!
– Ты мыслишь не масштабно, узко. Сталин у власти не более десяти лет.
– Ах, ты наш юный ленинец. Действительно, как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Наш шарахнутый по голове революцией папаша сначала сменил свою местечковую фамилию Шнейдерман на революционную Тролебузин, что в переводе с тарабарского означает «Троцкий, Ленин, Бухарин, Зиновьев», на которых товарищ Джугашвили положил большой поц! А когда родился ты, он решил углубить нашу революционную родословную и назвал тебя Виленор, к маминой радости это может сойти за французское имя, но в действительности это та же тарабарщина – «Владимир Ильич Ленин — отец революции». Наш папа пытался убежать от себя – от местечкового еврея. Поэтому и закончил свои дни в психбольнице. Ты тоже решил пойти дорожкой папы, только как-то хитро. Пойми, брат, наши предки поклонялись Золотому тельцу изначально. С момента появления денег они правят миром. Немецкая элита так же продажна, как и любая другая, вопрос только в цене, – Борис говорил резко, стуча кулаком по воздуху, – Немцы сегодня самые дорогие, ведь они полмира подмяли под себя. Но и они продаются. А в качестве доказательства – нетронутые швейцарские банки, в которых еврейских денег куда больше, чем немецких. А ты говоришь, я узко мыслю. Швейцария – это тучный Золотой телец, и его никто не тронет. Ты же знаешь, что из семидесяти семи значений только одно – истинное. Ты радиоприёмник не сдал бы, многое бы услышал при знании немецкого.
Мне нужны реальные каталоги всех музеев Урала, а не официоз. Меня интересуют запасники, закрытые экспозиции, засекреченные артефакты. Добывай их. Кому надо, обещай всё. Тушёнка, шоколад, сухое молоко, чай, кофе, морфий – всё достанем.
– Ты говоришь «достанем». Ты не один?!
– Представь себе, что на ваш потешный «Союз еврейских мудрецов» есть просто «Союз прагматичных евреев», нас не много, но у нас есть возможности. Вы гнилая интеллигенция, а мы люди дела. Если не хочешь подыхать в концлагере, работай на нас.
– У меня иногда возникает такое чувство, брат, что мы от разных родителей, – с раздражением бросил Виленор.
– Да, ты прав: ты от Тролезубина, а я ещё от вменяемого Шнейдермана.
– Я подумаю над твоим предложением.
– Только не очень долго думай. Постарайся быть просто евреем, без претензий на русскую интеллигентность и аристократизм. В этой стране они плохо кончили. И нам в этой стране ловить нечего, – причмокнув, сказал Борис, почёсывая свою короткую рыжеватую бородку.
– Почему нам здесь ловить нечего?
– А вы, «мудрецы», этого не понимаете?
– Не юродствуй. Ответь!
– Да всё просто «о! из мудрейших», в стране, в которой нет частной собственности, с нашими мозгами жизнь не в радость! – Борис постучал по голове брата ладонью, затем обнял.
Виленор грустно прошептал:

Как рано мог он лицемерить,
Таить надежду, ревновать,
Разуверять, заставить верить,
Казаться мрачным, изнывать,
Являться гордым и послушным,
Внимательным иль равнодушным…

Борис на минуту задумался. Затем стал нервно ходить по комнате. Подошёл к Виленору и, глядя ему в глаза, сказал:
– Ты ошибаешься, брат, я не лицемер. Еврей-скому богу нужны живые евреи. Пусть в этой войне ослабнут наши враги. Как только они ослабнут, у нас будет возможность создать своё государство. Кровь миллионов смажет колёса сионизма, и мы сделаем небывалый рывок к осуществлению мечты, – Борис говорил возбуждённо и зло.
Виленор отошёл в сторону и через плечо бросил:
– А разве ты не знаешь, что мы не можем создавать своего государства до пришествия нашего Миссии?!
– Это всё бредни ортодоксов. Нам нужно своё государство, свой кусок земли, куда не сможет сунуть свой нос ни один гой!
– Если победит Гитлер, у нас вообще ничего не будет, – с ухмылкой бросил Виленор, смахивая носовым платком пот со лба.
– А ты не думал, что с Гитлером будет проще договориться, чем со Сталиным? Еврей генерал Эрхард Мильх, еврей генерал Гельмут Вильберг, которого Гитлер приказал записать арийцем. Я тебе могу назвать ещё сотни имён евреев, которые договорились с Гитлером.
– Это абсурд. Русские и евреи как никогда нуждаются друг в друге! Гитлер клеймёный враг евреев, а Сталин – враг Гитлера. Вот и вся формула на период войны.
– А ты не думал, что бывшие белогвардейцы и русские националисты быстрее могут договориться с Гитлером, чем мы?
– В этой войне всё может быть. Но для нас лучший исход, если Сталин и Гитлер угробят друг друга. И чтобы это произошло, надо помочь Сталину! – в глазах Виленора блеснул сатанинский огонёк.
– Да ты, брат, злей меня! Не ожидал…
– Ладно. Поговорили по делу и хватит, пока не поругались. Будем считать, что от вашей организации поступило предложение нашей о сотрудничестве.
Борис с удивлением смотрел на перерождение брата: хилый очкарик на его глазах превращался в циничного интеллектуала.
– Мне тут рассказали забавный анекдот, – решил смягчить ситуацию Борис, – в школе после урока атеизма учительница предлагает детям сделать фигу и показать её богу. Все это сделали, только один еврейский мальчик сидит молча, сжав кулачки. Учительница у него спрашивает: «Ты почему, Сёма, не показываешь кукиш богу?». На что Сёма отвечает: «Если, как вы говорите, бога нет, то зачем тогда показывать ему кукиш? А если он есть, то зачем тогда портить с ним отношения!». Ха–хаа…
– Да, остроумный анекдотец. Из него сделаем вывод, что и с богом мы, на всякий случай, отношения портить не будем, – Виленор глубоко вздохнул, схватившись за грудь,– Что-то я себя неважно чувствую, жар внутри.
– Завтра давай к врачу.
– Да я, пожалуй, попробую отлежаться, а утром будет видно…

Культ подземного мира, уходящего в пещеры и сердцевину гор, спускающегося по подземной штольне к Матке, к внутренней энергии и разуму Земли, неизменно владел древними жителями Урала. Намаливалось солнце на небе и солнце подземное – два полюса. То, что самое важное в назначении Идола пряталось в его ногах, неведомое, держащее связь через магический культ с подземным солнцем, не сохранилось даже в далёких преданиях отзвуком.
Известная уральская сказительница Сера¬фима Власова говорила, что, по преданию, живая энергия для человека исходит из глубины земли, из её чрева в местах «тайной силы». Сказительница верила, что под Уралом су-ществует целая паутина связанных между собою ходов и пещер, по которым можно дойти даже до загадочных Гималаев. Верила и в то, что отдельные хребты уральских гор сло¬жены целиком из меди, железа, хрусталя и золота. Рассказы о пещерах, тянущихся под Уралом на тысячи вёрст и соединяющихся меж¬ду собой, всегда жили в народной молве.
О том же писал в 1928 году известный этно-граф Николай Егеньевич Ончуков:
«Дивьи люди живут в Уральских горах, выходы в мир имеют через пещеры. В заводе Каслях, по Луньевской железнодорожной ветке, они выходят из гор и ходят меж людьми, но люди их не видят. Культура у них величайшая, и свет у них в горах не хуже солнца».
Виленор и его единомышленники хорошо знали мифологию Урала и относились к ней серьёзно. Среди них были и сторонники теории полой Земли, утверждавшие, что внутри Земли проживают десять потерянных колен Израилевых. И ценность Шигирского идола они осознавали более других. Но загадочные стержни были обнаружены случайно. Когда в поисках одного из экспонатов, ящик с Шигирским идолом вынесли в коридор, Виленор стал свидетелем необъяснимого явления. Из электрощита вышло огненное облако похожее на шаровую молнию, и, доплыв до ящика с частями идола, исчезло в нём. Придя в себя, Виленор подошёл к ящику и открыл его: в ногах идола мерцал свет…
То, что это неведомый накопитель энергии, у Виленора не было сомнений. Но дать точный ответ и найти практическое применение могли только специалисты. С этим проблем не было. Он получил нужные рекомендации по изготовлению контейнера, но степень опасности контакта с неведомым оценить никто не мог. Сама мысль, что он первым прикоснется к тысячелетней тайне, смывала все страхи.
Чувство первооткрывателя ни с чем не сравнимо…

Борис потрогал лоб брата.
– Странно, лоб холодный, а ты весь в поту. Ложись, накрывайся теплей. Хочешь, я тебе почитаю?
– Давай. Я любил в детстве, когда ты мне читал, – обрадовался нежности брата Виленор.
Мне эту «сказку» дал сегодня один человек из наших, Борис достал из портфеля стопку машинописных листов. Это «Легенда об Адонираме» из книги француза Луи Блана, ещё её называют масонской библией. Итак:
«Когда слух о мудрости и работах Шломо бен Давида (Соломона сына Давида) распространился до пределов земли, в те дни Балкида, царица Савская прибыла в Иерусалим на поклон к великому царю, чтобы подивиться его царственным чудесам. В золото одетый, сидя на троне из позолоченного кедрового дерева, опираясь на золотое подножье ногами своими – так принял царицу Савскую Шломо – Соломон.
Великолепные дары принесла Балкида Соломону и загадала ему три загадки. «Премудрый» же (ибо так повелел именовать себя Соломон) успел заранее подкупить великого жреца царства Савского и, узнав от него за деньги эти три загадки, приказал священнику Цадоку приготовить их разгадку; потому и смог дать царице ответ без замедлений на все её три вопроса и тем явить себя перед ней мудрецом.
И дивилась Балкида Соломоновой премудрости.
И после торжества «премудрости» своей повёл Соломон Балкиду по всему своему дворцу и показал ей всё великолепие его. И повёл её к храму, который он воздвигал в честь бога Яхве. И когда они пришли к основаниям Святая святых храма, тогда увидела царица на месте том корень лозы виноградной: и был тот корень вырван из земли с небрежением и отброшен в сторону... За царицей же, куда бы она ни шла, неотступно летала чудо-знайная птичка Худ–Худ (удод). Жалобно закричала птичка эта при виде вырванной виноградной лозы, и по этому крику поняла Балкида, что должен знаменовать собою этот вырванный корень и что за священное сокровище скрывается под тою землею, которую осквернила Соломонова гордость (вырыванием лозы ради постройки храма).
– Ты, – воскликнула Балкида Соломону, – воздвиг свою славу на могиле отцов твоих!.. Лоза эта...
Но перебил её Соломон такими словами:
– Я велел вырвать её, чтобы на месте её воздвигнуть жертвенник из порфира и оливкового дерева. Жертвенник этот я повелю украсить четырьмя серафимами из чистого золота.
Но не слушала Соломона царица и так продолжала прерванную речь свою:
– Лоза эта священна: она посажена Ноем, отцом рода твоего. Только кощунство его потомка могло дерзнуть вырвать священное дерево это с корнем. Знай же, что последний царь из рода твоего, как последний из злодеев, будет пригвождён к этому дереву, которое должно было бы быть для тебя священным.
И воспламенилось любовью сердце Соломона под огнем очей царицы Южной, и стал он перед нею, как слуга, как раб перед госпожою своею, от которой зависит и жизнь, и смерть его рабья. И тронулось сердце царицы любовью царя Соломона. И на мольбы Соломона ответила она согласием своим стать ему супругою, а народу еврейскому мудрою царицей.
Но куда бы ни ходила царица Савская: осматривала ли она царский дворец, или же храм, воздвигаемый в честь бога Яхве, любовалась ли она чем-либо из чудес и диковин, так высоко превознёсших Соломонову славу, на все расспросы свои – кто задумал и исполнил эти дивные работы – от Соломона получала она один и тот же неизменный ответ:
– Творец всему этому некто Адонирам, существо нелюдимое и странное. Его прислал мне добрый царь Хирам, владыка города Тира, что у гор Ливанских на Великом море заката.
И пожелала Балкида видеть Адонирама. Но не было её желание по сердцу Соломону, и отвлек он её мысли. И стал он показывать изумительные по красоте колонны храма, изваяния зверей разнообразнейших, статуи херувимов; показал ей и престол из золота и слоновой кости, который он велел воздвигнуть для себя против жертвенника. Когда же он стал говорить ей о «медном море», которое должно было быть отлито по его повелению, то вновь воспросила царица Южная:
– Но кто же воздвиг эти колонны? Кто чеканил эти статуи? Кто воздвиг престол этот? Кто будет отливать «медное море»?
На все эти вопросы пришлось Соломону ответить против своей воли:
– Это всё дело Адонирама.
И уже нельзя было, не обижая царицы, не уступить её нетерпеливому желанию видеть Адонирама. И повелел Соломон представить Адонирама пред очи Балкиды, царицы Южной.
Никто из смертных не ведает ни отечества, ни рода, ни племени таинственной мрачной личности Адонирама, гений которого настолько выше людей земли, насколько вершина высочайшей горы возвышается над малым камнем, осыпанным пылью его подножья. Глубочайшим презрением ко всему человеческому роду дышит эта нечеловеческая личность и законно презрение это: не от рода человеков тот, кто, как чужеземец, живёт среди детей Адама. Хотя прародительница его была матерью обоих первородных братьев: Каина и Авеля, но не Адам был отцом Каина, а Иблис-Денница (он же Люцифер), огненный херувим, ангел Света не мог не зреть красоты первой женщины, чтобы не возжелать её. И могла ли Ева устоять перед любовью высшего ангела? И после получения от него запретного яблока, она сначала «согрешила» с ним. И уже потом, нося под сердцем Каина, стала женой Адама. Душа Каина, как искра Люцифера-Денницы, бесконечно возвышалась над душою Авеля, сына Адама; но Каин был добр к Адаму, служил ему опорой его бессильной и немощной старости; он был благожелателен и к Авелю, охраняя первые шаги его детства. Но Яхве из ревности к гению, сообщенному Иблисом-Люцифером его сыну Каину, изгнал Адама и Еву из рая в наказание им и всему их потомству за любовь Евы к Деннице.
И по изгнании своём из Эдема возненавидели Адам и Ева, как невинное и невольное следствие этого жестокого приговора, Каина. И всю любовь свою материнскую перенесла прародительница-мать на Авеля. И исполнилось Авелево сердце гордости от несправедливого этого предпочтения, и заплатило оно Каину презрением за его любовь.
У первородных братьев была сестра именем Аклиния, и соединена она была с Каином узами глубокой взаимной нежности. Но по жестокой воле ревнивого Адонаи она должна была стать супругой Авеля. Созданный из глины Адам был наделён душою раба, такова была и душа Авеля. Но душа Каина, как искра Денницы, была свободна, и Бог убоялся души Каина. Несправедливость Адонаи, неблагодарность Адама, Евы и Авеля исполнили чашу терпения Каина и он смертью наказал неблагодарного брата. Жестокий и несправедливый Адонаи, который уже замышлял погубить в грядущем весь род свободных потомков Каина, смерть Авеля вменил Каину в преступление, недостойное прощения; но не смутил тем благородно рожденной души его и во искупление горя, причинённого Адаму смертью Авеля, сын Денницы посвятил себя служению Адамовым детям, вложив в это служение всю свою возвышенную душу, унаследованную от великого херувима. Каин научил детей Адамовых земледелию; сын его, Енох, посвятил их в тайны общественной жизни; Мафусаил обучил письменам; Ламех – многоженству; сын Ламеха, Тувалкани, наставил их в искусстве плавить и ковать металлы; Ноэма, сестра Тувалкана, познавшая своего брата, обучила их прясть пряжу и ткать одежды.
Адонирам – прямой потомок Каина, благороднейший отпрыск Вулкана, сына Тувалкаина, рождённого ему сестрой его Ноэмой. Ковач металлов, углублявшийся в самые недра гор, Вулкан в расселине Этны сохранил себя от потопа, которым Адонаи хотел искоренить род Каина, но спасти на ковчеге рабский род Адама – Авеля. Впоследствии Вулкан познал жену Хама, родившую ему Хуса, отца Нимврода, сильного зверолова перед Богом. Таков род Адонирама, таков и сам Адонирам, создатель плана и постройки храма, который гордостью Соломона воздвигается Адонаи – Богу жестокому и неумолимому, преследующему из рода в род, из поколения в поколение свободнорождённых детей Каина.
И живёт этот сын гениев огня печальный и одинокий среди детей Адамовых, никому не открывая тайны своего высочайшего происхождения. И все, а Соломон в особенности, испытывают перед ним страх. Соломон же, томимый робостью перед таинственным величием Адонирама, ненавидит его со всею силою своей безмерной гордости.
Когда же Великий Мастер, этот создатель стольких чудес, предстал перед очами царицы Савской и поднял на неё безбоязненный свой взгляд, исполненный огня, тогда во всём своём существе потрясена была душа царицы и едва вернуть могла она себе самообладание. И стала царица предлагать ему вопросы о работах его дивного гения, исполняя тем Соломоновы чувства подлой зависти к Адонираму. И пожелала царица, чтобы очам её предстало всё бесчисленное божество Адонирама: и каменщики, и плотники, и столяры, и горнорабочие, плавильщики и кузнецы, и чеканщики, и мраморщики, и резчики – все, кем руководил Адонирамов гений. И вмешался тут Соломон в речи царицы и сказал, что люди те, кого она пожелала видеть, пришли из разных стран, говорят на разных языках и так рассеяны по разным местам на работах, что нет возможности собрать их всех в одно место. Но в ответ на слова Соломона взошёл Адонирам на близстоящую гранитную глыбу и стал на ней на виду отовсюду и, подняв правую руку, он начертил в воздухе горизонтальную черту и из середины её опустил перпендикуляр, изобразив мистическое «Тау».
И во мгновение со всех сторон стали сбегаться к Адонираму рабочие всех родов мастерства, племён и наречий. И вся эта более чем стотысячная труд-армия мгновенно построилась в ряды, как войско к бою: правое крыло – плотники и все, работающие по дереву, на левом крыле выстроились горнорабочие, плавильщики и все, работающие по металлу, центр заняли каменщики и все, работающие по мрамору.
И протянул властно Адонирам свою руку: и недвижимо замерло на месте всё это бесчисленное рабочее воинство, эта могучая труд–армия.
И, видя эту власть, уразумела царица Южная, что Адонирам выше человека. И понял Соломон, что его могущество и власть – бессилие перед могуществом Адонирама.
И пожалела Балкида о поспешном обязательстве, которым она связала себя с Соломоном. Соломон же ревнивым оком уловил взгляд царицы, устремившийся на Великого Мастера.
Но как бы ни были велики могущество и власть Адонирама, и ему приходится испытать неудачу, и тем тяжелее неудача эта, что она происходит на глазах уже любимой им царицы, явившейся присутствовать на последнем этапе постройки – литье «медного моря», которое должно было стать его триумфом. Причиной этой неудачи было недовольство нескольких рабочих. Дело в том, что Адонирам разделил рабочих на стройке на три степени: учеников, которые называли друг друга «брат»; подмастерьев, обращавшихся друг к другу «товарищ», и мастеров, так и называвших друг друга. Каждой степени он дал символическое «проходное» слово или пароль: ученикам – Иахин, подмастерьям – Боаз, а мастерам – Яхве.
По мере овладения тайнами своего ремесла ученики посвящались в подмастерья, а те – в мастеров, каждый раз получая при посвящении новое «проходное» слово. Адонирам сделал это для удобства в расчёте с рабочими: каждый из них, подходя к нему за получкой, должен был шепнуть ему на ухо своё «проходное» слово, сообразно чему Адонирам выдавал, что следовало. При этом вы-плата ученикам происходила у колонны Иахин, товарищам – у колонны Боаз, а мастерам – в средней комнате.
Но вот трое подмастерьев стали недовольны своим положением и возжаждали большего.
Это были: некий сириец-каменщик Фанор, финикиец-плотник Амру и еврей Муфусаил из колена Рувимова – горнорабочие.Они потребовали от Адонирама произвести их в степень мастера, для чего сообщить им слово мастера. Адонирам отказал в их домогательстве, на которое по степени искусства своего они не имели права. И решили тогда «товарищи» отомстить Адонираму во время предстоящей отливки «медного моря»: Фанор подмешал извести к кирпичу, приготовленному для отливки «медного моря», Амру удлинил деревянные балки под формой отливки и тем выставил их под действие огня во время литья, Муфусаил набрал из отравленного Мертвого моря серы и примешал её к литью...
Узнало об этом предательстве единственное любящее Адонирама сердце молодого рабочего по имени Бен Они, и кинулся он к Соломону, чтобы тот приказал остановить отливку «медного моря». Но Соломон, узнав от Бен Они о злодеянии «товарищей» и обрадовавшись случаю посрамить Адонирама перед царицею, не внял мольбам Бен Они и велел производить литье. И открылись тогда запоры, удерживающие жидкую медь, и потоки расплавленного металла стремительно полились в огромный бассейн, служивший формой для отливки «медного моря». И разорвалась под напором литья предательски испорченная форма, и брызнул жидкий огонь из всех трещин огромного бассейна. И тут впервые растерялся на мгновение Адонирам и направил столб воды на основания упоров бассейна. Смешались друг с другом огонь и вода и вступили в борьбу между собою: кипит вода, обращается в пар, брызжет в воздух расплавленный металл, и он дождем жидкого огня проливается на народ, собравшийся бесчисленными толпами на невиданное зрелище, – всюду сеется ужас и смерть.
Великий мастер посрамлен. Ищет он вокруг себя верного своего Бен Они и не находит; его обвиняет в своем горе и не знает, что он уже погиб жертвою своей преданности, пытаясь предотвратить страшную катастрофу.
Вдруг из глубины взволнованного до самого дна огненного моря слышит Адонирам чей-то страшный громовой голос, исходящий из самых глубин клокочущего пламени. И трижды зовет его по имени таинственный этот голос:
– Адонирам! Адонирам! Адонирам!
И в глубине сверкающего ослепительным блеском огня видит Адонирам образ как бы человека, но величием своим безмерно превосходящего всякого смертного. И приблизился к нему сей образ и сказал такое слово:
– Приблизься, сын мой, подойди без боязни! Я дунул на тебя, и пламя не властно прервать твоего дыхания.
И в смертельной для детей Адамовых стихии, объятый пламенем, обрел Адонирам неиспытанное, неслыханное блаженство, увлекающее его в самую глубину огня.
– Куда влечешь ты меня? – вопрошает Адонирам явившегося.
– К центру земли, в душу мира, в область владычества Каина, с которым неразрывно и неразлучно царствует свобода. Там предел тирании Адонаи, завистливого бога, там смейся над бессильной яростью его. Мы свободно и беспрепятственно можем вкушать от плодов древа познания. Там царство отцов твоих.
– Я отец отцов твоих, я – сын Ламеха, внук Каина, я Тувалкаин. Введя Адонирама в святилище Огня, Тувалкаин открывает ему великую тайну Адонаи, врага своего создания, которое он осудил на смерть за знание, сообщённое ему духами огня; открывает ему Тувалкаин и все низкие страсти этого бога, его бессилие и конечную победу над ним высшего гения и царя огня – Люцифера.
Здесь, в святилище огненного царства предстал Адонирам лицом к лицу перед начальником своего великого рода. Денница-Люцифер, давший жизнь Каину, на лице сына своего отразил блеск своей неизречённой красоты и беспредельного величия, возбудив тем против Каина ревнивую ярость Адонаи. И поведал потомку своему великий Каин всю тайну безмерных несчастий, которые Адонаи сравнял с его добродетелями. И показал Каин Адонираму всех из рода своего, которые ещё до потопа вошли в его царство. Умерших же со дней этой безжалостной мести Адонаи Адонирам не может видеть, ибо земля ещё удерживает их тела, но души уже вошли в царство Каина, которое есть душа всего мира. И слышит тут Адонирам голос того, кто познал жену Хама и имел от неё сына Хуса, отца Нимврода. И пророчествует этот голос Адонираму:
– Внимай, сын мой! Родится сын от тебя, которого ты не увидишь, и тот произведёт от тебя бесчисленное потомство. И будет род твой неизмеримо выше рода Адама, но род этот покорит под ноги свои род твой. И многие века благородный род твой всё мужество своё, весь гений свой отдавать будет на благотворение неблагородной и бессмысленной породе Адама. Но настанет день, и лучшие станут сильнейшими и восстановят веру владыки Огня. Дети твои, объединившись под твоим именем, разобьют как глиняный сосуд власть царей земных, ибо они – представители тирании Адонаи на земле. Иди же по предназначению твоему, сын мой, и гении огня да пребудут с тобою!
И из святилища Огня возвращён был Адонирам на землю. С ним на мгновение возвратился на землю и Тувалкаин и вручил ему на прощание для возбуждения в нём новой силы и мужества свой молот, который ему самому служил в работах, прославивших имя его.
И сказал Тувалкаин Адонираму такое слово:
– Молотом этим, отверзшим кратер Этны, ты, с помощью гениев Огня, доведёшь до конца задуманное тобою создание твоё и великолепием созданного тобою «медного моря» ослепишь изумленный взор свидетелей бесславия твоего.
Сказав это, Тувалкаин исчез в бездне огненной стихии. И молотом Тувалкаина мгновенно исправил Адонирам своё здание, которое, как чудо чудес, под первыми лучами утренней зари осветилось блеском Адонирамова гения.
И весь народ израильский содрогнулся от неописуемого восторга; и воспылало сердце царицы Южной огнем торжествующей любви и радости. Но мрачно было и ненависти исполнено сердце Соломона.
И пошла Балкида с женщинами своими за стены Иерусалима. Влекомый тайным чувством туда же устремился и Адонирам. Ненавистен ему триумф от детей Адамовых; ищет одиночества его великая душа. И за стенами Иерусалима встретились Адонирам и царица и там излили они любовь свою друг другу. Худ-Худ птичка, посланница при царице гениев Огня, отвращавшаяся от Соломона, видя, что Адонирам знаменует в воздухе мистическое «Тау», летит к нему и, кружась над головою, садится ему на руку, выражая радость своей встречи с ним.
Тогда воскликнула Сарахиль, кормилица Балкиды:
– Исполнилось пророчество оракула! Худ-Худ узнала супруга, предназначенного Балкиде гениями Огня. Его одного можешь познать ты, не преступив закона.
И без колебания отдались Адонирам и Балкида друг другу.
Но как уйти от ревности Соломона? Как освободиться от слова, данного царю евреев? И решают они, что первым удалится из Иерусалима Адонирам, а за ним, обманув бдительность Соломона, тайно уедет и Балкида, чтобы уже навеки соединиться в Аравии с возлюбленным своим супругом.
Но бодрствует предательская злоба и следит неусыпно за Адонирамом, чтобы отомстить ему за посрамление своих коварных замыслов: она подстерегла и тайну любви царицы и Адонирама. И бегут три «товарища» к царю Соломону. И говорит Амру царю:
– Царь! Адонирам перестал ходить на стройку; не видно его ни в мастерских, ни на заводах.
– Человек, – говорит Фанор, – прошёл мимо меня в третьем часу ночи; я видел, как он прошёл тайком к ставке царицы. В человеке том я узнал Адонирама.
И сказал Муфусаил:
– Царь, удали моих товарищей, ибо только ты один можешь слышать слово, которое я тебе скажу.
И когда остался еврей Муфусаил наедине с царём евреев, то сказал Муфусаил:
– Я прикрылся темнотою ночи и вмешался в толпу евнухов царицы Савской. И я видел, что к ней прокрался Адонирам в опочивальню. И был Адонирам с нею до восхода зари, и тогда я тайно удалился.
И Соломон призвал к себе Цадока, первосвященника, и совещался с ним, как отомстить Адонираму.
И пришёл на утро Адонирам к царю и стал проситься отпустить его с миром. А царь спросил его, в какую страну он пойдёт из Иерусалима.
– Хочу я вернуться в Тир, – ответил Адонирам, – к доброму царю Хираму, что дал меня тебе для построения храма. Окончен храм, теперь я иду к нему.
И объявил Соломон, что он свободен, но, отпуская его от себя, спросил:
– А кто такие у тебя «товарищи» Амру, Фанор и Муфусаил?
– Это, – отвечал Адонирам, – бездарные подмастерья. Они домогались получить от меня степень и плату мастера, но я отверг их незаконное домогательство.
И отпустил от себя Соломон Адонирама, торжественно уверив его в неизменной к нему любви и привязанности. А между тем призвал к себе Соломон трёх «товарищей» и сказал им:
– Адонирам уходит и сегодня будет производить уплату жалованья рабочим. Умерло несколько мастеров и нужно заменить их. Вечером сегодня после платежа подойдите к Адонираму и потребуйте от него, чтобы он посвящением даровал вам степень мастера. Если он даст вам её, то вы приобретете и мое доверие. Если же он вам откажет в посвящении, то явитесь завтра ко мне вместе и я произнесу суд свой, только бы Адонай не оставил его и не положил бы на него печати своего отвержения!
А тем временем у Адонирама уже происходит прощание с царицею перед предполагаемым соединением навеки. И говорит царица супругу:
– Дважды счастлив будь, господин мой многолюбимый и владыка! Служанка твоя ждёт не дождётся навсегда соединиться с тобою. С нею вместе под небом Аравии обретёшь ты и плод любви твоей, который я, слуга твоя, уже ношу под сердцем.
И простились возлюбленные, едва оторвавшись от взаимных объятий.
Соломон же между тем, получив донос «товарищей», спешит, торопит царицу скорее заключить обещанный брак свой с нею. И вот в тот вечер, когда должен был Адонирам произвести расчёт рабочим, Соломон за ужином под действием неумеренных возлияний убеждает царицу немедленно уступить желаниям любви его. И настал час, которого ждала Балкида. Она побуждает царя продолжать упиваться вином, и, надеясь в вине обрести смелость, чтоб совершить насилие над нею, склоняется Соломон на её уговоры и пьет без меры. И видит Соломон, что сама царица осушает кубок, но не видит того, что не в уста её льется вино, а на землю. И упивается Соломон вином до потери сознания и впадает в беспробудный сон упившегося вином человека. И снимает Балкида с руки царя обручальный перстень, данный ему в залог её верности, и быстрый конь Аравии мчит Балкиду далеко от Иерусалима в страну Савскую, где, думает она, уже ждет её благословенная гениями Огня любовь Адонирама.
Когда же, произведя расчёт рабочим, стал выходить Адонирам из западных (по другому варианту легенды – восточных) ворот, он встретил у них с угрозой стоящего Муфусаила, который потребовал от него «проходное» слово мастера. Ибо надеялся таким образом при выплате зарплаты обманом получить больше следуемого. Когда Адонирам отказал ему в этом, Муфусаил ударил его молотком. Адонирам поспешил к северному выходу, а там его уже ждал злобный Фанор. Он также потребовал сообщить ему слово мастера, но, так как Адонирам отказался вновь, Фанор нанёс ему удар киркой. Тогда Адонирам поспешил к южным воротам, успев ещё по дороге бросить в колодец священный золотой треугольник, дабы он не попал в руки непосвящённых. У южных ворот стоял, поджидая его, Амру и, на отказ выдать слово мастера, заколол его циркулем. Так пал Адонирам за отказ выдать пароль в руки убийц-предателей. Но тут преступниками овладел страх. Они взяли тело Адонирама, вынесли его за пределы города, где и закопали Великого Мастера храма на одиноком холме.
Когда же рассеялись винные пары из головы Соломона и увидел он, что остался один, покинутый Балкидой, он распалился яростью и вознёс было в гневе своём страшную угрозу на бога своего Адонаи и его первосвященника Цадока. Но предстал перед ним силомлянин пророк Ахия и укротил ярость его словами:
– Знай, царь, что тому, кто убил бы Каина, должно было быть отомщено всемеро, за Ламеха же – семьдесят раз всемеро. Тот же, кто дерзает пролить соединённую кровь Каина и Ламеха в лице Адонирама, наказан будет семьсот раз всемеро.
И чтобы не понести на себе последствий этого приговора, Соломон повелевает, выбрав 9 старейших мастеров, непременно отыскать труп Адонирама и изменить своё слово – пароль «Яхве», ибо по своей великой мудрости Соломон догадался, что убили Адонирама те три «товарища», выпытывая у него слово мастера. Избранники эти пошли отыскивать труп и по таинственному предчувствию взошли на один холм, но, когда прилегли на землю, чтобы отдохнуть, почувствовали, что она очень рыхлая. Заподозрив, что это именно могила Адонирама, они воткнули в это место для памяти ветку акации возвратились к прочим мастерам.
Так как у Соломона и мастеров было, как мы видели, достаточно основания подозревать, что слово мастера стало известно непосвящённым, то на общем совещании было поставлено заменить слово «Яхве» тем словом, которое кто-нибудь из них ненамеренно скажет, когда тело Адонирама будет найдено. Обряд эксгумации и торжественного перенесения трупа Соломон поручил двадцати семи мастерам. В полночь они отправились на холм, где был зарыт Адонирам, восемнадцать из них должны были стоять на страже у подножья холма, шесть – по пути наверх, трое же начали рыть на том месте, где была воткнута ветка акации, причём, хотя ночь была безлунной, им светил при работе особый таинственный свет. Когда они убедились, что роют, где надо, они подозвали шесть патрульных со склона и дальше рыли сообща. Так вдевятером дорыли до трупа. Когда один из мастеров схватил труп Адонирама за руку, то мясо сползло с костей. В испуге он воскликнул: «Мак бе нак!», что по-еврейски значит: «Плоть отделяется от костей». Эта первая ненароком произнесенная фраза должна была на будущее время заменить старое «проходное» слово мастера «Яхве».
Мастера завернули труп «несчастного отца» в свои передники и отнесли его в храм. Только упомянутые двадцать семь мастеров и Соломон приняли участие в тайном, но торжественном погребении: при троекратном возжении огня Адонирам был похоронен под алтарем храма. Девять мастеров, которые откопали труп Адонирама, были Соломоном особенно отмечены: он пожаловал каждому серебряный череп, который они как знак отличия в доказательство их невиновности должны были носить на шее на чёрной ленте с тремя белыми полосами. Кроме того, он предоставил им право постоянного свободного доступа к своей особе и дал им колокольчики, которые должны были извещать его о приближении кого-либо из них. Это возбудило зависть остальных восемнадцати мастеров и они потребовали равноправия с первыми девятью. Соломон притворился, будто он уступает им. Втайне же он пожаловал первым девяти ещё особые преимущества, дабы они везде и всюду могли бы друг друга узнавать, и особое слово мастера, кроме того, кинжал на повязке через плечо для защиты и для отмщения за смерть Адонирама.
И, тем не менее, со дня похорон Адонирама ужас и страх преследуют Соломона, восседающего на троне из золота и слоновой кости. И тщетно заклинает он силы «мировой души» оказать ему пощаду и милость. Но нет пощады и величию созданного им царского трона. Гибель грозит ему от мельчайшего из насекомых – древесного клеща. И клещ этот, терпеливый и упорный, в течение двухсот двадцати четырёх лет точит трон царя Соломона. И трон этот, под которым, казалось, гнулась вся земля, наконец, рушится с грохотом, наводящим ужас и трепет на всю вселенную».
– Вот видишь, брат, как привычный библейский сюжет может быть раскрыт с совершенно другой стороны. Каин – «окаянный» оказывается сыном падшего ангела Люцифера. Это значит, что первый рождённый человек был не совсем человеком. Что ты думаешь по этому поводу?
Виленор молчал. Убедившись, что брат уснул, Борис тихо ушёл.
К утру Виленор умрёт по загадочным причинам для врача.

10 июня 1968 года в ЦК КПСС поступило совместное письмо руководства МИД СССР и КГБ СССР за подписями Громыко и Андропова с предложением разрешить советским евреям эмигрировать из страны. Чем советский ветеран торговли Борис Тролебузин с удовольствием воспользовался, правда, предпочёл вместо Израиля остаться в США. Ибо Тролебузин был уверен, что если еврейский Мессия и явится, то это произойдёт только в США. Создание же государства Израиль, при активной поддержке СССР, он считал коварным планом Сталина для зарождения вечного конфликта между евреями и арабским миром.