Трезвая Сибирь Трезвый Красноярск

Для каждого трезвенника России - человека, стоящего на страже Отечества, борца за Правду и Свободу, жизнь Ивана Алексеевича Сикорского служит примером. Он много сделал для отрезвления русского народа. Обличая ложь и коварство, сей богатырь возвысил национальную жизнь до высот достоинства и величия. По прошествии лет мы понимаем как мудр был этот человек, насколько честен и справедлив. Какой кладезь мудрости он оставил потомкам! Сколько научных знаний, после десятилетий запрета на его труды, ныне открывается нам! Читая его произведения невольно соотносишь себя к рядам человечества. Где я? Какой я? С кем я?

Каждый ли из нас сможет назвать себя его СОРАТНИКАМ?

У достойного родителя - достойные дети. Имя его сына: Игоря Ивановича Сикорского известно всему миру, как изобретателя вертолета. Православной общественности он известен ещё как богослов.

Помолимся, соратники, об Иване Алексеевиче Сикорском - герое нашего Отечества.

Аникин С.С.

Жизнь коротка, наука продолжительна.

Иван Алексеевич Сикорский родился в 1842 году в селе Антоново, Киевской губернии, Сквирского уезда.

Отец его был священником. Семья была большая – шесть сыновей и шесть дочерей и Иван Алексеевич был шестым.

С самого раннего детства он отличался вдумчивостью, был серьезен, мало принимал участия в играх братьев и сверстников. Очень рано, почти самостоятельно, научился читать и читал по целым дням. Книг в то время, в особенности в деревне, в бедной семье священника, было немного и Иван Алексеевич читал все книги, какие мог найти: молитвенники, календари, учебники. Любимой его книгой была – «Басни Крылова», которыми он увлекался, читал вслух братьям и сестрам, оттеняя мораль басни.

В девять лет он был помещен родителями в духовное училище в г.Киев. Учился очень много и хорошо, знал больше товарищей и своими познаниями часто удивлял учителей. Возвращаясь домой на каникулы, продолжал увлекаться занятиями, уходил с книгами в сад, а чаще всего на церковную колокольню и проводил за чтением целые дни, часто забывая об обеде.

Отлично окончив духовное училище, перешел в семинарию, где также сразу выдвинулся среди товарищей своими глубокими, незаурядными познаниями, выходившими далеко за пределы семинарии. Свободно читал и переводил классиков, занимался естественными науками, литературой, философией, изучал французский и немецкий языки. И учителя и товарищи относились к нему с особым уважением. Также относились к нему в семье: и отец, и мать, не смотря на юный возраст сына, называли его по имени и отчеству и советовались с ним в сложных вопросах жизни. Дойдя до последнего класса семинарии, перед выпускными экзаменами, Иван Алексеевич сообщил родителям о своем решении оставить семинарию и готовиться на аттестат зрелости для поступления в университет. Родители были взволнованы таким решением, но не возражали, считая, что шаг этот глубоко продуман сыном. Готовиться к экзаменам нужно было много, особенно же потому, что почти все учебники приходилось переписывать, так как средств для покупки книг не было. Но ничто не могло остановить Ивана Алексеевича в его неутомимой жажде звания и весной 1962 года он блестяще выдержал все экзамены на аттестат зрелости при I-й Киевской гимназии и ввиду особого исключения был зачислен в университет стипендиатом этой гимназии.

Отъезд его в Киев для поступления в университет был событием в доме сельского священника. Родители собрали сына, как могли, дали три рубля денег и маленький самовар.

Выбор факультета был сделан давно. Более всего в природе его привлекал и интересовал человек, в частности – душа человека. Но прежде чем приступить к изучению человека, чтобы подготовить себя, Иван Алексеевич считал правильным изучить природу растений и животных, для чего предварительно поступил на естественный факультет университета Св. Владимира.

Начинается жизнь, полная лишений, почти голода, но согретая сознанием труда и горячим увлечением, с каким Иван Алексеевич переступил, наконец, порог храма науки и приступил к занятиям.

Живя далеко от университета, он ежедневно посещал лекции, слушал профессоров, и не только своего факультета. После лекций торопился на уроки – нужно было добывать средства к жизни, и только вечером возвращался домой и точас же усаживался за книги. И здесь вокруг него группировался кружок студентов, таких же ревностных служителей науки; и здесь профессора отметили выдающиеся способности и ненасытную жажду знаний молодого студента.
К этому же времени относится начало собрания библиотеки, которая к концу его жизни стала одной из крупных частных библиотек и содержала свыше двенадцати тысяч томов ценных и редких книг. Библиотека эта передана, согласно воле Ивана Алексеевича, в дар университету Св. Владимира.

Прослушав на естественном факультете два курса, он счел себя достаточно подготовленным, чтобы приступить к изучению человека и перешел на медицинский факультет, который и окончил в 1869 году.

Через два года, написав диссертацию «Лимфатические сосуды легких» и получив степень доктора медицины, Иван Алексеевич переехал в Петербург, чтобы иметь возможность работать в той области, которая его привлекала, так как отдельной кафедры по психиатрии и нервным болезням при Киевском университете еще не существовало. В Петербурге во главе клиники душевных и нервных болезней при Военно-Медицинской Академии стоял тогда профессор Балинский. Ознакомившись с некоторыми печатными трудами Ивана Алексеевича, в которых затрагивались совершенно новые в то время вопросы в медицине, например: «О явлениях утомления при умственной работе», написанной в 1893 году и уже переведенной на французский и английский языки – Балинский назначил Ивана Алексеевича ординатором клиники, и он получил возможность работать в той области, к которой стремился. В клинике с больными он проводил целые дни, наблюдая больных и болезни, проникая в сложные и многообразные формы человеческих страданий, изучая их и научаясь в тоже время врачевать их. Студенты Военно-Медицинской Академии постоянно окружали его, слушая его выпуклые и яркие характеристики болезней, его спокойные и сердечные беседы с больными. Так, у постели больных, началось чтение лекций. Вскоре Иван Алексеевич и официально был назначен приват-доцентом при кафедре психиатрии и нервных болезней.

Особая проницательность его в распознавании – диагностировании болезней, особая способность говорить с душевнобольными была отмечена и Боткиным, который еще в начале 70-х годов приглашал его на консилиумы и поручал ему наблюдение над тяжелобольными. Количество обращавшихся к Ивану Алексеевичу за медицинской помощью росло.

В 1882 году Иван Алексеевич был приглашен на Международный Съезд гигиены в Женеву, как лицо, уже получившее известность своими работами по психиатрии, психологии и школьной гигиене. Доклад, сделанный им на этом Съезда «О детях, трудных в воспитательном отношении» привлек внимание всего Съезда, особенно потому, что эти вопросы затрагивались в науке впервые, что и было отмечено в отчетах о Съезде.

Из всего обширного учения о здоровой и больной душе, которому Иван Алексеевич посвятил себя, его в частности глубоко интересовала детская душа, еще мало изученная и непонимаемая в то время, и Иван Алексеевич с жаром и энергией отдался этой животрепещущей отрасли. В школах и гимназиях, для изучения детей школьного возраста, в приютах и воспитательных домах для наблюдения над новорожденными и малолетними, собрал он обширные и ценные данные, послужившие материалом для целого ряда работ по воспитанию и обучению детей: «Воспитание в возрасте первого детства», «Об умственном и нравственном развитии детей», «О развитии речи у детей», «О постановке преподавания и воспитания сообразно естественному ходу умственного развития», «Психологические основы воспитания и обучения» - все эти труды в целом и в частях переведены на иностранные языки, а книга «Душа ребенка», привлекшая всеобщее внимание, переведена на все европейские языки (французский, английский, венгерский, чешский, болгарский, сербский, испанский) – стала настольной книгой немецкого учителя и выдержала в Германии свыше 14 изданий.

В 1882 году Иван Алексеевич был назначен в городскую психиатрическую больницу Николая Чудотворца, где женское отделение, которым он заведовал, стало образцовым. Вскоре после этого ему было предложено место директора Тамбовской психиатрической лечебницы, а несколько позже – Саратовской, но он отказался от этих предложений. Стремясь к научной деятельности, работать в клинике, читать лекции, он подготавливался к профессорскому званию.

В 1884 году ему была предложена Московская кафедра. Узнав, что и при Киевском университете предположено основать кафедру по душевным и нервным болезням, Иван Алексеевич сказал, что предпочел бы работать в своем университете, и в 1885 году был назначен профессором в Университет Св. Владимира в Киев и в течении 26 лет читал лекции в том самом университете, в котором учился.

Изучив психологию, психиатрию, нервные болезни, глубоко интересуясь всеми отраслями знаний – Иван Алексеевич читал лекции студентам-медикам, юристам, а также врачам, учителям, читал публичные лекции, преподавал психологию в гимназиях, работал в клиниках, больницах. Глубокая позиция в болезнях души человека, а также особенная сердечность и возвышенная ласка, звучавшая в его спокойном голосе, производила умиротворяющее, успокоительное влияние на душевнобольных, и подчинение больных Ивану Алексеевичу во многих случаях было столь поразительно, что вызывало удивление у просвещенного наблюдателя, бывшего свидетелем этого необыкновенного искусства – управлять расстроенным умом и безумной волей. Там, где больному грозила какая-нибудь опасность, например, в случаях наклонности к самоубийству, Иван Алексеевич тонко чуял грозные события и обнаруживал часто творческую изобретательность для спасения больного. И страждущие со всей России стремились к нему за помощью и исцелением. В тоже время Иван Алексеевич был и общественным деятелем. В 1904 году он основал Врачебно-Педагогический Институт для умственно-недоразвитых, отсталых и нервных детей, в течении 15 лет – до своей смерти – стоял во главе заведения и был врачом -консультантом Института, являвшегося почти единственным учреждением такого типа в России.

Основал Педагогическое Фребелевское Общество с детским садом и много лет был его Председателем. Состоял Председателем Общества Вспомоществования Студентам Университета Св. Владимира, выстроил прекрасное здание для студенческой столовой, где студенты получали хороший и очень дешевый обед. Основал Юго-Западное Общество Трезвости для борьбы с алкоголизмом. Выстроил здание для чайной, организовал в ней чтения и беседы для народа. Был Председателем Психиатрического Общества, им же основанного, а также Председателем Общества покровительства лицам, отбывшим наказание и беспризорным детям. Был членом Общества Нестора-Летописца, членом Юридического Общества, членом Физико-Медицинского Общества.

Выдающаяся деятельность Ивана Алексеевича была известна и за границей и многие Ученые Общества избрали его своим членом и прислали почетные дипломы.
Не смотря на разностороннюю деятельность как профессора, врача, общественного деятеля, он много писал и оставил обширные научно-литературные труды, из которых многие переведены на иностранные языки.

Всего напечатано более ста трудов, из них самые крупные: «Всеобщая психология», «Психиатрия», «Душа ребенка», «Начатки психологии», «Психологические основы воспитания и обучения», «Сборник научно-литературных трудов». Стати: о заикании, о мимике, о дыхании, об алкоголизме, о самоубийстве, о даровитости и талантливости, об идеализации и материализации жизни, о черной, желтой и белой расах, о трех возрастах человеческой жизни, о Пушкине, Гоголе, Пирогове, Соловьеве, Иоанне Кронштадтском, Вирхове, Корсакове, Балинском.
«Психологическая Хрестоматия» является последней работой и печатается посмертным изданием.

В своих трудах Иван Алексеевич затронул целый ряд новых научных вопросов и открыл новое научное поле.

Уча других, продолжал учиться сам, не пропуская ни одной ценной человеческой мысли, будучи всегда осведомлен о всех успехах науки, не утратив острой, юношеской любознательности и интереса к высшим духовным проявлениям до последних дней своей жизни.

Проводя время в напряженной работе, Иван Алексеевич делал один раз в год короткий перерыв в 6-8 недель для отдыха, и обыкновенно уезжал за границу, где часть времени проводил среди природы, красоту и величие которой глубоко чувствовал, часть времени посвящал осмотру музеев, галерей, библиотек, памятников, знакомясь с жизнью и психологией народов. Одна из таких поездок была посвящена осмотру Третьяковской Галереи в Москве, где Иван Алексеевич глубоко продумал и изучил художественное творчество в России. Он чувствовал духовную связь между наукой и искусством, говоря, что искусство, присущим ему художественным чутьем шло часто впереди науки, отмечая такие явления, которые еще не были известны науке. Художественные фотографии и альбомы музеев всего мира составили полный, очень интересный художественный отдел его обширной библиотеки.

Начало собирания библиотеки относится еще к студенческим годам, когда, отказывая себе во всем, питаясь часто только черным хлебом с чаем, Иван Алексеевич приобретал книги и тратил на них все свои заработки. К книгам относился с большой любовью, оберегал, охранял их. Позже, окончив университет, защитив диссертацию и переехав в Петербург, он продолжал приобретать книги. Библиотека всегда содержалась в полном порядке. С первых же лет собирания библиотеки был составлен каталог, в который аккуратно вносилась каждая новая книга. В 1893 году был издан печатный каталог библиотеки. Книги помещались в специальных шкафах, число которых постепенно увеличивалось. Покупка новых книг была радостным событием в семье Ивана Алексеевича. Часто, когда приобретенная книга была очень дорогой и это отражалось на бюджете семьи – все охотно приносили некоторые жертвы для собирания библиотеки.

Иван Алексеевич любил вспоминать из времен своего студенчества случай, когда к нему в комнату забрались воры, взяли единственный костюм, пальто, сапоги, шляпу, так что он принужден был оставаться в постели, пока к нему не заглянул студент-товарищ и не выручил из затруднения, одолжив свой костюм. Но Иван Алексеевич был так счастлив, что воры не тронули его книги, что об этом событии вспоминал, как о счастливом дне своей жизни.

Библиотекой Иван Алексеевич постоянно пользовался. Даже уезжая в короткие заграничные поездки, брал с собой ящик с книгами, которые могли понадобиться по ходу его работы или с которыми он хотел ближе ознакомиться.
Назвать отдыхом отъезды из дома представлялось бы не точным. Скорее это была лишь полная смена впечатлений. Природа, новые люди, произведения искусства – глубоко интересовали Ивана Алексеевича и он по долгу останавливался перед картиной или скульптурой, вдумываясь в сокровенный психологический смысл произведения и тех чувств и мыслей, с которыми произведение создавалось художником, испытывая возвышенные чувства, доходившие до благоговения перед великими произведениями искусства.

И позже, несмотря на преклонный возраст, во время этих заграничных поездок, он также неутомимо, с чисто юношеским жаром ходил, смотрел, наблюдал, думал, делал выводы. По вечерам садился за текущую научную работу, которая в течение свыше 30 последних лет не прекращалась почти ни на один день. В первые дни по возвращении домой из-за множества накопившихся за время отсутствия дел, Ивану Алексеевичу приходилось почти отказываться от авторской работы, что, по его словам, «было мучительно» для него, так как готовые мысли просились на бумагу, чтобы дать место новым образам.

Жизнь чрезвычайно заполненная, напряженная вступала в свое обычное течение. Ни минуты без дела, никаких перерывов или развлечений. Никогда никакого сна или отдыха после обеда, никаких приемов гостей или хождений в гости, но постоянное живое общение с людьми – только для науки и дела.

Чрезвычайная воздержанность была отличительной чертой Ивана Алексеевича. Он не пил, не курил, не играл в карты, не сидел на мягкой мебели, питался самыми простыми и незатейливыми кушаньями. Вставал летом и зимой в 6 с половиной часов утра, на 30 минут выходил на утреннюю прогулку в сад, который был устроен по плану, составленному им самим и где многие деревья были посажены его руками. Вернувшись домой, пил кофе и читал газеты.

В восемь часов утра начиналась его обычная работа – чтение лекций, объезд больниц, общественные и благотворительные дела, работа во Врачебно-Педагогическом Институте среди больных детей. В средине дня полчаса для торопливого обеда – и снова различные дела, прием больных, заседания, и только после 8 часов вечера заканчивался трудовой день. За вечерним чаем выслушивал столичные и иностранные газеты и садился, наконец, за чтение книг и писание своих сочинений.

Столь разнообразная деятельность требовала массы времени, которого, без сомнения, Ивану Алексеевичу не было дано больше, чем другим. Но он показал блестящий пример того, как следует распоряжаться временем. Про него говорили, что у него 36 часов в сутках, так много он успевал сделать. Это искусство в распоряжении временем, эта психическая экономия составляла замечательную особенность его личности. На самом деле он показал человечеству величайший образец настойчивого, неустанного труда и тех результатов, какими увенчивается такой умелый труд.

Не смотря на постоянную, напряженную работу, Иван Алексеевич сохранял всегда одинаковое, ровное, бодрое и жизнерадостное настроение. Глаза его были серьезны и ласковы. На лице всегда лежала печать глубокой мысли и в то же время остроумная, добродушная шутка и улыбка были обычны для него.

Речь его была выразительна, рельефна, лишена преувеличений. Значение и смысл слов Иван Алексеевич тонко понимал и чувствовал, какое, именно, слово следует употребить, почему речь его, чуждая вычурности, но отличавшаяся изящной простотой и законченностью мысли, привлекала и возбуждала внимание и производила сильное впечатление. Точность в употреблении слов он считал чрезвычайно важной и говаривал, что люди часто пользуются словами небрежно и не аккуратно.

Прекрасно владея языком, Иван Алексеевич, тем не менее, часто обращался к лексиконам – Академическому – Даля, и еще чаще к словарю Литтре, тонкому толкователю психологического значения слов. Чтобы точнее вникать в смысл сочинения – все книги читал в подлинниках, а не в переводе и, уже будучи совсем не молодым, изучил английский язык, которого раньше не знал.

Потребность иметь точное, истинное понятие, а не поверхностное, приблизительное, была чрезвычайно развита у Ивана Алексеевича и походила на духовное чувство жажды. Поэтому все новейшие справочные книги, энциклопедии, альманахи, географические и астрономические атласы, измерительные приборы находились у него под рукой и приблизительное понятие тотчас же заменялось вполне точным. Это чувство можно было бы назвать постоянным, неумолкающим исканием правды, истины.

Ум его всегда находился в состоянии глубокого внимания, душа в полном покое и мире. Ивана Алексеевича нередко можно было видеть утомленным и в таких случаях он искал уединения, но раздраженным, а тем более гневным его никто никогда не видел. Даже в таких случаях, когда чувство досады или гнева, естественно, должно было проявиться – оно заменялось чувством негодования, а еще чаще – печали.
Уравновешенный, далекий от мелочей жизни, возвышенно-настроенный, всегда философски-спокойный, он, этот душевный покой распространял вокруг себя, и не только люди больные, но и здоровые, чем-нибудь угнетенные или взволнованные, после разговора с ним находили правильное решение в своих сомнениях и душевный покой. Его личное, тонко развитое чувство давало ему силу и способность проникать в тайники человеческой души и делало его психологом и психиатром по самому естеству.

Эти особые свойства и качества Ивана Алексеевича были известны многим, и количество приходивших к нему за душевным миром было велико.
Отличительную черту его нервно-психической организации составляла необыкновенная гармония всех сторон и способностей, делавшая его личность в нравственном отношении необыкновенно привлекательной.

Обращение с окружающими отличалось особой мягкостью и деликатностью, было полно терпения, сердечности, уважения к чужому мнению. Приказание было всегда облачено в форму просьбы. Уже тяжко больной, неподвижный, почти умирающий, он сохранил те же способы обращения: «Не прочтете ли вы мне что-нибудь? Не дадите ли мне глоток чаю? Не повернете ли меня? – говорил он вместо прочтите мне, дайте мне чаю, поверните меня!»

Тяжкую болезнь, поразившую его за три года до смерти и приковавшую его к постели, переносил с величайшим терпением, ясно понимая всю картину болезни, течение ее и близкий конец. Он говорил, что для него было большим несчастьем заболеть той самой болезнью, от которой он лечил других. Не смотря на тяжкий физический недуг, дух его да самой смерти продолжал оставаться бодрым, мысль продолжала свою работу. Иван Алексеевич жил высшими духовными интересами, слушал чтение, диктовал, стремясь сохранить для других результаты своих глубоких познаний и глубокого опыта: заканчивал редактирование «Психологической Хрестоматии». Спокойно и кротко готовился к исполнению, как он говорил «последнего долга человека на земле» - к смерти.

Постоянное умственное напряжение, которым жил Иван Алексеевич, охраняло от разрушения мозговую ткань и поддерживало ее в состоянии полной физиологической жизненности.

«Какое ободрение труженикам человечества в этом знаменательном факте! Какое утешение тем из нас, которые уже приближаются к концу человеческой жизни, - говорил он: пусть разрушается наше тело – таковы законы природы, но пусть до последней минуты жизни нас не покидает ясность ума, сила воли и огонь сердца».
Сознание его помрачилось не более, как за 12 часов до кончины. Физическая жизнь продолжалась немногим долее психической. Иван Алексеевич Сикорский скончался 1-го февраля 1919 года на 77 году, следуя всю жизнь афоризму: Жизнь коротка, наука продолжительна. Вся его жизнь была служением науке и человечеству.

Воищева Н.М. Переложение на современный русский язык.
Предисловие к "Книге жизни" И.А. Сикорского - Нью-Йорк-Чураевка: Алатас, 1931

http://autumn-spb.livejournal.com/50476.html

СИКОРСКИЙ ИВАН АЛЕКСЕЕВИЧ (26.05.1842—1[4].02.1919), УЧЕНЫЙ-ПСИХОЛОГ, ТЕОРЕТИК НАЦИОНАЛИЗМА, ПУБЛИЦИСТ, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ.

СИКОРСКИЙ Иван Алексеевич (26.05.1842—1[4].02.1919), ученый-психолог, теоретик национализма, активный общественный деятель, эксперт на процессе по расследованию ритуального убийства А. Ющинского.

Родился в семье священника с. Антоново Сквирского у. Киевской губ. Первоначальное образование получил в Киевской Духовной семинарии и 1-й Киевской гимназии. В мае 1863 Сикорский поступил на медицинский факультет Университета св. Владимира. Закончив с отличием курс университета, получил 21 окт. 1869 степень лекаря и был оставлен при университете в качестве стипендиата для приготовления к профессорскому званию.

Сикорский избрал своей специальностью патологию душевных и нервных болезней. 6 марта 1872 Советом университета он удостаивается степени доктора медицины за диссертацию «О лимфатических сосудах легких», выполненную в лаборатории Н. А. Хржонщевского, с определением сверхштатным младшим медицинским чиновником при Медицинском департаменте Министерства внутренних дел. Был рекомендован как кандидат на заграничную командировку с ученой целью для дальнейшего усовершенствования по избранной специальности, но по недостаточности средств поездка не состоялась.

Зато 1 марта 1873 он был командирован в С.-Петербург в клинику душевных болезней при Медико-хирургической академии, которой руководил проф. Балинский, где длительное время работал врачом. В 1880 назначен исполняющим должность чиновника особых поручений 8 класса при начальнике Главного управления военно-учебных заведений с оставлением на службе в медицинском департаменте МВД. В этом же году на 2 летних мес. Сикорский был командирован для осмотра воспитанников военно-учебных заведений Москвы и Орла для исследования вопроса об утомляемости учеников во время умственного труда, он посетил также г. Вольск для ознакомления с устройством местной гимназии. В февр. 1881 по Высочайшему повелению отправился в Рим для оказания помощи внезапно заболевшему генеральному консулу Восточной Румынии кн. Цертелеву.

13 марта 1882 постановлением конференции Императорской Военно-медицинской академии Сикорский удостаивается звания приват-доцента психиатрии и нервных болезней. В том же году приказом по собственной Его Императорского Величества Канцелярии по учреждениям Императрицы Марии он был назначен штатным ординатором психиатрической больницы св. Николая Чудотворца. Наконец он получил и профессуру. С 1 янв. 1885 Сикорский состоял экстраординарным, а с 1889 ординарным профессором по кафедре систематического и клинического учения о нервных и душевных болезнях университета св. Владимира в Киеве. 28 дек. 1890 Сикорский был назначен консультантом Максимилиановской лечебницы, состоящей под покровительством Ее Императорского Высочества вел. кн. Екатерины Михайловны.
Сикорский первым в мировой науке в 1880 применил экспериментальный метод наблюдения над умственной работой учащихся в школах и приобрел в иностранной и русской литературе имя основателя экспериментальной педагогики.

Сикорский являлся членом целого ряда иностранных ученых обществ, а также Общества психиатров (председателем Киевского психиатрического общества), Общества русских врачей, состоял почетным членом Киевской Духовной академии. С 1986 он был основателем и редактором журнала «Вопросы нервно-психической медицины и психологии». Принимал участие во 2-м съезде Общества русских врачей (1891), в Конгрессе по гигиене и демографии в Женеве, в Московском съезде психиатров в 1911. Сикорский является одним из основоположников детской психологии и детской психопатологии.

Он автор более 70 научных трудов по психиатрии, психологии, неврологии, ряд его работ посвящен исследованию влияния алкоголя на здоровье и психику. Дважды он удостаивался благосклонного принятия Императорами Александром III (1889) и Николаем II (1911) его трудов по психиатрии. За свои ученые труды он получил почетный отзыв по воспитанию от Конгресса в Льеже, был удостоен премии Юшенова от Военно-медицинской академии в 1907. Разносторонней является и общественная деятельность Сикорского. В разные годы он состоял директором Киевского попечительного комитета по тюрьмам; председателем Юго-Западного общества трезвости; членом правления Киевского общества борьбы с детской смертностью; председателем Киевского общества покровительства лицам, отбывшим наказание, и беспризорным детям; председателем Фреблевского общества для содействия делу воспитания; членом правления Общества скорой медицинской помощи в Киеве; председателем Общества вспомоществования студентам при университете св. Владимира; консультантом при больнице им. С. А. Лихаревой.

Он основал в Киеве Врачебно-педагогический институт для умственно отсталых детей и первый в мире Институт детской психопатологии (1912). Он принимал участие и в деятельности Клуба Русских Националистов, где нередко выступал с докладами. 12 нояб. 1910 на собрании русских избирателей, посвященном выборам в городскую думу, Сикорский произнес весьма прочувственную речь, в которой с чувством радости и удовлетворения отмечал то обстоятельство, что городские выборы впервые производились под русским национальным знаменем. Он говорил: «На Киев смотрит вся Россия. Петербург никогда не имел значения руководителя национальной жизни России. Москва после 1905 также утратила нравственный авторитет в глазах национально-русского общества. Значение центра русской национальной жизни начинает переходить к Киеву и на киевлянах лежит высший долг перед городом и родиной: мы должны укреплять возникшую здесь русскую твердыню. Пора нам сказать: мы  сыны великого народа и здесь, в историческом Киеве, хозяева  мы! Городское управление матери городов русских должно быть русским… Мы должны решительно сказать: мы  русские, и Киев  наш… Я, как человек старый, по сравнению с большинством присутствующих здесь, могу сказать одно: “Я вас благословляю! Идите смело и дружно и никому не уступайте своего первородства”… Состав нынешней думы надо решительно обновить. Необходимо поддержать на выборах купечество. Надо, чтобы Киев богател, но богател, как национально-русский центр».

С 1911 69-летний Сикорский прекратил чтение лекций в университете, но продолжал заниматься научной работой на дому.

В следующем году патриотическая общественность Киева широко отметила 70-летие выдающегося ученого и русского националиста. В одном из адресов справедливо отмечалось: «Иван Алексеевич Сикорский неизменно обнаруживал в общем направлении своей деятельности просвещенный патриотизм и преданность началам русской государственности». 3 июня 1912 Киевский губернский отдел Союза Русского Народа (СРН) направил для чествования Сикорского целую депутацию, в составе и. о. председателя отдела священника М. П. Алабовского и членов отдела И. А. Жеребцова и Е. А. Соболева.

В адресе, который поднесли своему единомышленнику монархисты, в частности, говорилось: «Губернский отдел Союза Русского Народа, как организация народная, для которой дорого все, что служит ко благу Русского Народа в его целом, от простолюдина до вельможи, не может не отметить с чувством глубокого удовлетворения в Вашей ученой деятельности того внимания, которое Вы уделили уяснению путем психологических исследований русского национального облика, а также того интереса, с которым Вы относились, не ограничиваясь рамками узкой специальности, к разнообразным начинаниям и явлениям русской общественной жизни… Круг явлений, ставших предметами Ваших ученых трудов или Вашей общественной деятельности, поражает широтой и разнообразием: и высокие проявления духа религиозного, как, например, в лице о. Иоанна Кронштадтского, и болезни этого духа, например в лице сектантов-малеванцев, и художественные и литературные творения русского гения (собор св. Владимира, Пушкин и др.), и отрезвление народа через посредство учрежденного Вами Юго-Западного общества трезвости, и вопросы воспитания нормальных и ненормальных детей.., и начавшаяся в последние годы оживленная работа патриотических организаций, все это и многое другое привлекло Ваше просвещенное внимание, все освещалось со столь свойственным Вам ученым беспристрастием и вдумчивостью, и во всем Ваше участие оставляло более или менее глубокий благотворный след».

Являясь сотрудником газеты «Киевлянин», Сикорский не раз публиковал в ней статьи, в которых живо откликался на события общественной жизни, отстаивая монархические идеалы.

Сикорский подтвердил свою репутацию выдающегося ученого и бесстрашного русского патриота в ходе расследования обстоятельств убийства отрока А. Ющинского. Несмотря на травлю и угрозы он не побоялся подтвердить своим авторитетом заключение о ритуальном характере убийства христианского мальчика. Его компетентная экспертиза во многом повлияла на вынесение вердикта присяжными о ритуальном убийстве. Его оценки были точными и определенными: «Убийство А. Ющинского было совершено не душевнобольными, а лицами, привыкшими к убою животных, с целью, быть может, расовой мстительности, а еще вернее — в виде религиозного акта». Более того, он предлагал рассматривать ритуальное убийство А. Ющинского в контексте особенностей национального облика еврейского народа: «Евреи вносили свою долю участия во все культуры, и тем не менее ни одна не создана и не проникнута их духом… Ренан говорит, что у евреев как расы вообще нет призвания ни к науке, ни к искусству, за исключением музыки… Самобытное национальное творчество Израиля как будто совершенно угасло и стало искать себе вдохновения в национальных идеалах тех народов, с которыми Израиль сожительствует. Еврейские талантливые и одаренные натуры в России (Левитан, Антокольский) изображали чуждую им высшую жизнь, собственно же еврейская душа не находит в них для себя отражения. Возвышенно-пламенных речей Исайи и глубокого лиризма Иеремии не дает позднейшая литература избранного народа… Наиболее острым ребром в палестинском характере выступает отсутствие идеализма и вытекающая из того простота и вульгарность натуры».

Сикорский скончался в Киеве вскоре после захвата его большевиками, когда в городе был уничтожен весь цвет русской национальной интеллигенции. Особенную жестокость проявляла ЧК, состоявшая почти сплошь из еврейского элемента, к людям, причастным к расследованию ритуального убийства А. Ющинского.

Сын Сикорского Игорь (1889—1972) был известным конструктором и строителем самолетов и вертолетов. В эмиграции он поддерживал близкие отношения с государственным деятелем и публицистом, известным обличителем еврейских злодеяний в России кн. Н. Д. Жеваховым, который был воспреемником одного из сыновей конструктора.

Соч.: О реликвиях Иосафата Кунцевича // Журнал Министерства народного просвещения. 1870;
Воспитание в возрасте первого детства. СПб., 1884;
Отец Иоанн Ильич Сергиев Кронштадтский и его пребывание в Киеве. Киев, 1893;
Черты из психологии славян. Речь в торжественном заседании Славянского благотворительного общества 14 мая 1895. Киев, 1895;
О влиянии спиртных напитков на здоровье и нравственность населения России. Статистическое исследование по официальным источникам. иев, 1899;
Сборник научно-литературных статей по вопросам общественной психологии, воспитания и нервно-психической гигиены. Киев—Харьков, 1899—1900. Кн. 1—5;
Кончина Ее Императорского Высочества Великой Княгини Александры Петровны (в инокинях Анастасии). Киев, 1900;
О чистоте крови и благородном происхождении с врачебно-гигиенической точки зрения. Речь в торжественном заседании Киевского сифилидологического и дерматологического общества в день открытия 21 мая 1900. Киев, 1900;
Нравственное значение личности Вл. Соловьева. Речь 22 окт. 1900. Киев, 1901;
Всеобщая психология с физиогномикой. Киев, 1904;
Характеристика черной и желтой рас в связи с вопросами русско-японской войны. Публичная лекция в университете св. Владимира 23 февр. 1904. Киев, 1904;
Богоматерь в художественных воспроизведениях Рафаэля и Васнецова. Киев, 1905;
Партии и беспартийные в деле выборов. Киев, 1906; Избирательная программа общегородских совещаний (Новодумская партия) по выборам в Киевскую городскую думу. Киев, 1906;
Душа ребенка. С кратким описанием души животных и души взрослого человека. Киев, 1909;
Психологическое направление творчества Гоголя. Киев, 1910;
О психологических основах национализма. Читано в собрании Клуба Русских Националистов 8 апр. 1910 г. Киев, 1910;
Основы теоретической и клинической психиатрии с кратким очерком судебной психологии. Киев, 1910;
Даровитость и талантливость в свете объективного исследования по данным психофизических коррелятивов. Киев, 1912;
Идеализация и материализация жизни. Речь на Московском съезде психиатров в память С. С. Корсакова 11 сент. 1911. Киев, 1912; Антропологическая и психологическая генеалогия Пушкина. Киев, 1912;
Основы алкогольной политики в России. Киев, 1912;
Спиртные напитки и их гибельное влияние на человека. Киев, 1912;
Надвигающийся великий кризис от вина. Киев, 1912;
Психологическая борьба с самоубийством в юные годы. Киев, 1913;
Русские и украинцы (Глава из этнологического катехизиса). Доклад в Клубе Русских Националистов в Киеве 7 февр. 1913. Киев, 1913;
Экспертиза по делу об убийстве Андрея Ющинского. СПб., 1913;
Современная всесветная война 1914 года. Причины войны и устранение их. Киев. 1914;
Что такое нация и другие формы этнической жизни? Киев, 1916.

Лит.: Тимофеев Д. С. Психологические воззрения И. А. Сикорского: Автореф. дис. канд. психолог. наук. М., 1995.

Кальченко Т.

http://www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=997